Случилось страшное!
До моего рабочего (не мониторного, а самого что ни на есть письменного, заваленного всякой полезной всячиной и разным прочим хламом стола) дотянулись цепкие лапки одного юного дарования. Никто не ушел из этих мягких белых японских лапок. Теперь я вздрагиваю при каждом взгляде на эту девственную пустошь.

До моего рабочего (не мониторного, а самого что ни на есть письменного, заваленного всякой полезной всячиной и разным прочим хламом стола) дотянулись цепкие лапки одного юного дарования. Никто не ушел из этих мягких белых японских лапок. Теперь я вздрагиваю при каждом взгляде на эту девственную пустошь.

